[Hisana Runryuu]

04.07.2014 в 23:29

Пишет  VardaElbereth:

я вообще редко тащу чужие фики к себе в дневник, но тут просто не удержалась
это шедевр
а ещё картинка!!! выражение лица Эрика бесценно, блеать

30.05.2014 в 00:14

Пишет  andre;:

Папа
Ну что, нахохотались над картинкой?

А я ведь это написала. И тройничок, конечно, приплела. Если вы боитесь тройничка, но хотите прочесть текст, у меня для вас хорошая новость — тройничок тут очень фоновый и без внешних проявлений.

Название: Папа
Персонажи: Чарльз, Эрик, Логан и Ртуть
Жанр: юмор, флафф
Рейтинг: PG-13
Саммари: Милая история, в которой Чарльз воссоединяет семью, Логан ржёт, Леншерр зеленеет, а Пьетро доводит отца до ручки.

~2700 слов

— Чарльз, прошу тебя.
— Нет.
— Умоляю.
— Я сказал нет.
— Он вытянет из меня все жилы. Сделай что-нибудь, Чарльз.
— Это твой сын, — припечатал Ксавье, упал на диван и хлебнул из бокала. В бокале плескалось что-то терпкое и кислотное. Чарльз пристрастился к ликёрам. — Твой сын и твоя головная боль.
Эрик распрямился в кресле и хищно прищурился.
— Так, да? А когда он срывает твои занятия — это тоже моя головная боль? Эти дикие выходки с перестановками мебели? Это воровство? Фокус с платьем?
— А что с платьем?
— За завтраком Пьетро нарядил Леншерра в синее платье, — расшифровал Логан, стараясь во что бы то ни стало сохранять каменное выражение лица. — Секунды за полторы. Хорошо хоть, не раздел — просто поверх штанов нацепил.
— Синее... платье?..
— Ну знаешь, коротенькое такое. С блёстками.
Чарльз подавился. От унижения Леншерр стал белым, как мел.
— Чарли, а не подскажешь, откуда в его голове появилась идея с платьем?
— Н-ч-го н-зн-ю... — прокашлял Чарльз, уткнувшись лицом в диванную подушку.
— Чарльз, это не смешно. Я хочу, чтобы ты исправил его. Я знаю, что ты можешь!
Ксавье поднял голову, посмотрел на Леншерра квадратными глазами и уточнил:
— Исправить? Я? Да кто, чёрт возьми, из нас двоих его отец?
Логан прикурил сигару, облокотился о кабинетный подоконник и понял: снова пора вмешаться.
— Леншерр, ты хоть с матерью пацана говорил?
Эрик отвёл глаза от Чарльза и оскорблённо повёл плечом.
— Ну, Зверёныш, если тебе угодно называть это разговорами... Не надо ставить мне это в упрёк. Я был молод, давно ни с кем... не разговаривал... и привык болтать сам с собой. А его мать показалась мне... как бы выразиться... весьма общительной...
— Я не о том, что было сто лет назад, — прохрипел Чарльз и опять приложился к стакану. — Я о том, что сейчас. Ты объяснил ей, куда мы забрали её сына? Что это за школа?
— С ней говорил я, — сказал Логан. — Ничего не поняла, обрадовалась — пацана наконец-то забирают, и даже не в полицейский участок. Милая женщина. На правом глазу нервный тик.
Леншерр помрачнел ещё сильнее.
— Когда мы познакомились, никакого тика не было.
— Ну так, — согласился Росомаха. — Напрашивается вывод.
— Пошёл ты.
— Разговорчивый наш... Язык за зубами держать не умеешь?
— Да кто бы мне говорил про язык.
— Хватит, — остановил их Чарльз. — Хватит. Дайте подумать.
Пока он размышлял, они мстительно переглядывались. Затем перестали. Тишина нарастала, Эрик и Чарльз напряжённо думали. А вот Логан не думал. Ему и так было хорошо.
Эрик спрятал лицо в ладонях и глухо спросил:
— А может, я не его отец? Может, ошибка?..
И такая надежда в голосе — хоть плачь.
— Ты его отец. Я же просил Хэнка взять образцы крови, — рассеянно отозвался Чарльз. Эрик отнял руки от лица. — Ну что, что ты на меня смотришь? Я же должен был знать.
— Изумительно, Чарльз. Умеешь ты поддержать разговор.
— Да бросьте вы, — сказал Логан. — По-моему, отличный парень. Он, конечно, без башки, так ведь и Леншерр не образец здравомыслия.
— От кого я это слышу, подумать только.
— Дефицит внимания, — сказал Чарльз.
Логан сразу понял, к чему идёт дело, и заухмылялся во всю мохнатую морду. А вот Леншерр не понял. Сегодня он соображал вхолостую.
— Чарльз, о чём это ты?
— Не срывайся на мальчике. Лучше подумай. Вырос без отца, мать наверняка не справлялась, а с такой мутацией ещё и жить очень трудно...
— Ты меня на жалость не пробивай. Даже не пытайся.
— А я и не пытаюсь, — бессовестно солгал Ксавье. — Я предлагаю тебе простой выход.
— И какой же?
— Поговорить.
Опять тишина... На сей раз ещё дольше. Глаза у Чарльза искрили, а у Леншерра по скулам пошёл молочно-розовый румянец. Прелесть какая.
— Поговорить... о чём?
— О парне. О себе. О жизни, в конце концов. Ты можешь хоть на минутку к нему прислушаться?
— Чарльз, когда я прислушиваюсь к тому, что он несёт, меня тянет на сеанс химической кастрации.
— И напрасно, — сказал Чарльз и любовно добавил: — Пьетро — хороший мальчик.
— Он вор.
— Он коллекционер.
— Болтун.
— Обаятельный собеседник.
— Клоун.
— Хорошее чувство юмора.
— А ещё, — сказал Логан, — он лучшее, что ты сделал.

Лучшее, что сделал Эрик Леншерр, в это время тырило печенье из школьной кладовой.
Воровать Ртуть начал ещё в детстве. Он был мальчиком раннего развития. В пять лет ему открылось, что поезд к успеху и процветанию не обязательно проходит через такие загруженные станции, как «Упорный труд», «Годы лишений» и «Терпение». Ведь неспроста господь дал Ртути отменный дар, не так ли?
Проблемы общепринятой морали не особенно заботили Ртуть. Ртуть считал, что в глубине души все на свете относятся к нему хорошо. Любят, если хотите. А чего не любить? Ртуть и сам себе очень нравился: лёгкий, быстрый, ладненький, не удод. Голова на плечах — пусть сумасшедшая, зато своя.
Перетаскав печенье из кладовой в свою комнату, Ртуть на миг остановился и прикинул: не сгонять ли во Флориду? Там сейчас хорошо, красиво: пальмы, девочки, купальники, можно на сёрфе погонять. Кеды, утащенные из магазина на прошлой неделе, опять стёрлись, а на окраине Орландо — отличный склад. А от Орландо уже рукой подать до Диснейуорлда.
И только он намылился — открылась дверь. Из дверного проёма в комнату Ртути нырнул профессор Ксавье, за ним Логан, а следом, мрачно чеканя шаг, вошёл Леншерр.
Дело дрянь, подумал Ртуть, но не смылся.
— Привет, Пьетро, — сказал Ксавье, оглядел комнату и тихо присвистнул.
— Пиво! — празднично вскрикнул Логан, перешагнул сорок коробок печенья, подскользнулся на жемчужных ожерельях и бросился к ящику в углу.
Профессор тоже не отставал. С интересом он прошёлся по комнате, рассматривая стены. Около окна он притормозил, перебрал лежащие на полу холсты, всмотрелся в безмятежное лицо мадонны с младенцем и вежливо уточнил:
— Надеюсь, это не...
— Нет-нет-нет. Репродукция. Что я, совсем дурак?
— Как знать, — желчно сказал Леншерр и с достоинством опустился в единственное пустое кресло. Логан вернулся с пивом, вскрыл бутылку когтем и с наслаждением присосался к горлышку.
— Вкусно? — любезно спросил Леншерр.
— А то. Пацан знает толк в пиве.
— Значит, ты ещё и пьёшь, — заключил Леншерр на тон выше.
Ртуть повернулся к нему — удивлённо, будто успел забыть, что Эрик здесь, — и дружелюбно ответил:
— Может, тебе тоже налить? Чего злой сидишь.
Эрик на минуту потерял дар речи. За эту минуту Пьетро успел расчистить место на диване, усадить Чарльза, принести ещё пива Логану, сгонять на кухню, поесть, попить, порубиться в настольный теннис и даже немножко вздремнуть.
Логан и Чарльз обменялись взглядами. Душка, одними губами сказал Логан. Чарльз еле-еле сдержал смех и с сожалением сказал:
— Пьетро, тебе придётся избавиться от картин.
Было видно, что некоторые ему приглянулись.
— Хотите, я вам их подарю? — галантно предложил Ртуть.
— А чего не подарить, не своё же, — сказал Леншерр стальным голосом.
Сын, не глядя, продемонстрировал ему красноречивый жест со средним пальцем и тут же охнул — кольцо на пальце резко стало меньше на два размера.
Не доживёт юнец до совершеннолетия, грустно подумал Логан.
Тем временем Чарльз обустроился на диване, закинул ногу на ногу и растерянно погладил одеяльце на подлокотнике. Было видно, что он пытается найти предлог для серьёзного разговора.
— Это что, одеяло из моей комнаты?
— Ага.
— Пьетро... эээ... зачем ты украл одеяло?
— Во-первых, — с готовностью ответил Ртуть, — в нём тепло.
— Святые угодники.
Логан чуял, что сейчас Леншерр опять брякнет что-нибудь не то, и со значением сказал:
— Послушай, малой, ты бы не вытрёпывался почём зря. Не выводи его, он впечатлительный. Разозлится — в землю вроет. Ты мне поверь, я-то знаю. Рисуйся перед девочками... У тебя девочки-то есть?
Ртуть просиял и похвастался:
— Были. Аж пять штук!
— Ого, — Логан уважительно хлопнул Пьетро по плечу и на всякий случай спросил: — Надеюсь, они знают об этом?
Ртуть поугас.
— Я об этом не думал.
— Мать твою, — снова простонал Леншерр.
— Ну, ты подумай на досуге, подумай...
Ртуть, кажется, начал понимать, что происходит. Он повернулся к Леншерру, секунду беззастенчиво разглядывал его, а потом спросил:
— Ты меня учить жизни, что ли, пришёл? Типа, воровать плохо и всё такое?
— Была такая идея, — сказал Леншерр. — Теперь даже не знаю, с чего начать.
Он быстро и настороженно посмотрел на Логана, а потом на Чарльза. Взгляд Чарльза умолял: Эрик, Эрик, ради меня, побудь хорошим хотя бы минут пятнадцать.
Ладно, сказал себе Леншерр. Минут пятнадцать — это можно. От этого не умирают.
— Как классно, — обрадовался Ртуть. — Так, значит, я могу называть тебя папой?
Логан подавился пивом и привалился к стенке. Откупорил вторую бутылку: как чувствовал — пора. Эрик посмотрел на Ртуть, как на вилку с загнутыми зубцами.
— Не вздумай.
— Ладно, оставим это на потом.
— Пьетро, мы ведь не просто так пришли, — влез Чарльз и красноречиво посмотрел на Эрика: мол, давай, воспитай его. Эрик сверлил взглядом стену, и стена была ему чертовски интересна.
— Ты такой классный, — сказал Ртуть и присел на диванчик рядом с Чарльзом. Его дрыгающиеся руки кузнечика обняли Ксавье со всех сторон.
Чарльз на миг опешил. Эрик скосил глаза.
— Ты Дэвида Боуи слушаешь или «Пинк Флойд»?
— Чарльз, я же говорил — подстригись.
— Вот что не так? Почему он такой злой? — спросил Ртуть у Росомахи, будто не замечая Эрика.
— Ну... у него была тяжёлая жизнь... Сам спроси, — осторожно ответил Росомаха. Проверял: удушат его пряжкой ремня или не удушат.
Не удушили.
— Не буду я ничего у него спрашивать. Он меня сожрёт сейчас и не подавится.
— Не сожрёт, — успокоил Росомаха. — Он сытый... Да ладно, расслабься. Шутка. Он очень хотел с тобой поговорить... Леншерр, ты ведь хотел?
Леншерр невнятно что-то промычал.
— Клянусь, малой, он мечтал об этом.
— Да точняк, — с сомнением сказал Ртуть. Но, кажется, немножко — процентов на пять — поверил.
Все ждали и смотрели на Эрика. Некоторое время Эрик тягостно молчал, подыскивая в уме вопросы, которые можно задать сыну, и наконец спросил:
— Тебе в детстве не били?
— Неа, — сказал Ртуть. — Кто успеет? Вот с крыши я падал разок, это да. Коленки разбивал каждый день — знаешь, как больно? Один раз сел на гвоздь. Сейчас покажу, там такой шрам — обалдеть можно.
— Не надо, — промямлил Леншерр.
— Да я клянусь, ты офигеешь!
— Я уже... того... офигел.
Логан и Чарльз знали: сейчас произойдёт нечто невероятное. Муку на лице Леншерра хотелось запечатлеть в мраморе.
— Ты можешь... можешь... можешь рассказать мне что-нибудь... о себе.
Ртуть медленно повернулся к Эрику.
— Правда, что ли?
— Да.
Ртуть так впечатлился, что даже затих, призадумался. Тоже не знал, с чего начать.
Логан смотрел на них, а на душе было нелепо, грустно. И у Чарльза, наверное, тоже. В таких мыслях они всегда совпадали.
— Ну это вообще... — протянул Ртуть. — У меня скорость хорошая... Такая скорость, что могу ходить по воде.
— Мы евреи, — с достоинством ответил Эрик. — С евреями это случается.
Ртуть вздрогнул.
— Это что сейчас было?
— Шутка, — могильным голосом ответил Эрик и растянул губы в плотоядной улыбке. Ртуть вздрогнул снова, жалобно посмотрел на Чарльза и вопросительно — на Логана.
— Ты привыкнешь, — подбодрил Росомаха. — Главное, не показывай ему страх.
— Зверёныш, — неспешно сказал Леншерр, — ради общего развития. У тебя рядом с лёгким застряла пуля, судя по весу, ещё со времён Второй мировой, а в бедре три осколка гранаты, которые давно вросли в мясо.
— Понял. Молчу и ухожу.
Ртуть вскочил, панически огляделся и опять вцепился в Чарльза.
— А ты? Ты же не уйдёшь? Ты же не оставишь меня с ним?
— Прости, парень, — сказал Чарльз и аккуратно вывернулся. — Вам нужно остаться наедине.
— Кому нужно? Мне не нужно.
— Пьетро, сядь, пожалуйста, — устало сказал Леншерр.
Ртуть осекся, посмотрел на него недоверчиво и медленно сел.
— Славненько, — сказал Логан. — Чарли, пойдём.
В нём редко просыпалось чувство такта, но если и просыпалось, то сразу сильное, беспристрастное и упрямое. Через силу Росомаха вытолкнул Чарльза в коридор, и там они затихли. От Росомахи в комнате остался запах сигарного табака. Ртуть поёрзал и спросил:
— Пап, а ты ведь спишь с ними, да?
Леншерр замер, переваривая вопрос, и ровным голосом сказал:
— Следи за своим языком.
— Ну хорош уже прикалываться.
— Хорош... что?
— Спишь с ними, говорю, — терпеливо повторил Ртуть. — С-пи-шь. Типа, сексом занимаешься. Ну, любовью. Махаешься, короче. Кувыркаешься. Катаешься на каруселях. Динь-динь.
— Я расслышал с первого раза, спасибо.
— Так ты из этих?
Леншерр опять споткнулся. Грехи мои тяжкие, дайте каплю терпения, чтобы я его не убил.
— Из каких?
Ртуть сделал неопределённый всеобъемлющий жест.
— Из этих.
— Нет, не из них.
— Да ты не подумай, что я против.
— Даже если ты против, меня это не волнует.
Ртуть мысленно взвесил ответ и не нашёл в нём ничего преступного.
— Блин, сразу двое... Тяжело поди?
— Я сделаю вид, что не слышал этого.
— Далековато ушла твоя любовь к масштабности.
— Нет у меня никакой любви к масштабности.
— Угу, точняк...
— Закроем тему.
Пауза немножко повисела в воздухе, будто примеривалась. Но долгую тишину Пьетро не любил.
— А я вот по девочкам. Они мне так нравятся, так нравятся. А вот я им не очень.
— Интересно, почему.
Ртуть не уловил сарказма.
— А сам не знаю, почему! Моя первая любовь — её зовут Люси, во-о-о-от такая девчонка, — Ртуть изобразил парочку дирижаблей на месте груди, — четыре раза не могла заметить, когда я... я...
Лицо у Эрика уже шло многообещающими пятнами, но он пока держался.
— ...а потом обозвала скорострелом. И каково?
— Уверен, у неё были на то причины.
Ртуть обиженно прищурился.
— Это вообще... А мама ведь говорила, что я весь в отца.
— Она врала. Мы ничуть не похожи.
— Похожи-похожи. Такой же характер вредный. Но ты ещё хуже.
— Нет, не хуже.
— Опять начинаешь. Ну почему ты такой злой?
Вопрос поставил Эрика в тупик. Он уже собирался затеять лекцию о мутантах, людях и опытах Себастьяна Шоу, но, по счастью, ни один вопрос не занимал Пьетро дольше минуты.
— А я, знаешь, никогда не думал, что у меня есть такой папа. Ну, то есть я знаю, что я не из капусты и всё такое, но я тебя каким-то другим представлял. Типа, астонавтом, майором Томом, затерянном в далёком космосе... Или, например, инопланетянином... с щупальцами там всякими, в шапке какой-нибудь клёвой...
Леншерр закрыл лицо ладонью и сидел так, пока Пьетро вдохновенно вещал.
— И он, значит, прилетает на планету, чтобы передать послание землянам о том, что спас их от галактической войны, но земляне его не принимают, они все такие злые, тупые, короче — капец, а не люди...
— Как знакомо.
— ...и папа улетает обратно в космос, поклявшись, что, когда мне исполнится шестнадцать, он обязательно вернётся, чтобы забрать меня, потому что все инопланетяне должны пройти инициацию именно в шестнадцать, и тогда им дадут свою ракету и клёвую шапку, чтобы они могли бороздить галактику и спасать планеты...
Где-то за окном раздался металлический грохот. Ртуть смолк, свистнул воздух — и только пятки сверкнули. Через секунду он уже вернулся.
— Ух ты. Фонарный столб во дворе упал, прикинь?
— Какая неожиданность.
Леншерр отнял руку от лица. Гори всё огнём... Бутылка пива вылетела из ящика и попала ровёхонько ему в ладонь. Пробка со вздохом сорвалась с бутылки, шмякнулась об пол. Эрик с облегчением выпил и поморщился, затем посмотрел на сына.
— Спасать планету я не собираюсь.
— Это я уже понял, — горестно сказал Ртуть.
Теперь они молчали. Долго. По мнению Ртути — долго невыносимо.
— Может, и хорошо, что меня не было рядом, — хрипло, с натугой сказал Леншерр. — Дети презирают своих родителей.
Пьетро встрепенулся.
— Тебя бы я не презирал.
Первый раз за вечер они встретились взглядами, и никто не уступил. Леншерр придирчиво рассматривал лицо сына. Сходство ищет, догадался Ртуть.
Он неуверенно вытянул руку вперёд. Отец подумал-подумал, усмехнулся, и бутылка пива влетела Пьетро в руку.
Не отводя глаз, оба отхлебнули.
— Как у тебя проявились способности?
Ртуть замялся. Странное зрелище.
— Да как... обычно... А у тебя как?
— Ты не захочешь этого знать.
— Уже захотел. Так как?
Леншерр качнул головой.
— В концлагере.
— Ого.
— Я погнул ворота.
— С ума сойти... А я удирал от бандитов.
Леншерр приподнял брови.
— Ну, то есть они не бандиты, — исправился Пьетро. — Нормальные такие ребята... Хотя нет. Уроды, конечно. Мы, короче, в школе не поладили. И они ко мне привязались.
— Ты же говорил, что тебя не били.
— Ну-у-у.... Значит, я тебя обманул.
— Ты их проучил? — спокойно спросил Эрик.
— В каком смысле?
— Ты отомстил им?
— Что значит «отомстил»? Никому я не отомстил. Я удрал. Они же на четыре года меня старше, лбы такие — закачаешься.
Леншерр сузил глаза.
— Короче, они у меня завтраки отбирали... то да сё. Фигня. Бывает. Ну, я и смылся от них разок. Потом глаза открываю, а я — бабах! — и на Аляске. Синий весь от синяков. Холодры-ы-ы-га! Мама мне на билет обратный все деньги спустила. И уши надрала... Ты бы, что ли, не убежал?
— Имена, — сказал Эрик чужим, очень спокойным голосом.
— Что?
— Я сказал, назови имена.
Сбитый с толку, Ртуть поглядел на него и тихо спросил:
— И что же... ты бы за меня... в смысле...
— Никто, — прогремел Эрик, — никто не имеет права бить моих детей.
Показалось на миг — воздух вокруг Магнето всколыхнулся. Этажом ниже зазвенели столовые приборы, ящик пива поднялся в воздух, застонали защёлки, ремни, скрепки и замочные скважины. Комната, забитая ворованным барахлом, пошла рябью, величественная, как гром.
— Да ладно, ладно, не заводись... — испуганно сказал Пьетро, но по голосу было слышно: он покорён навзничь и навсегда.
— Завтра купим тебе кеды, — ревностно рявкнул Леншерр.
— Да, пап.
— Вернёшь украденное. До последнего печенья.
— Окей...
— И причешись.
— Хорошо, пап.
— А если кто-нибудь ещё раз...
— Сразу вызовем плотника. Договорились.
Комната дрожала ещё немного, но унялась, затихла... Будто бы замурлыкала.
— Чарльз, ты уверен, что идея была хорошая? — сказал Росомаха в коридоре, разглядывая Магнето сквозь щель в двери.
— Уверен, — сказал Чарльз, — он ведь жалеет, что всё пропустил.
Логан промолчал, напряжённо всматриваясь. Оба, как завороженные, таращились на Магнето.
— Чарли.
— Да.
— Ты ведь не ради Пьетро всё это затеял.
Теперь Логан видел то, что с самого начала углядел Ксавье: они светятся — хоть прикуривай.
— Нет, — легко сказал Чарльз. — Не ради него.

fin.

кажется, снова нужен новый тег

@темы: Визуал, люди крестик, Лол Х)))))), Тексты/Фики, Настроенческое

Comments

[Deila Orey]

На вот этом: "— Ну, Зверёныш, если тебе угодно называть это разговорами... Не надо ставить мне это в упрёк. Я был молод, давно ни с кем... не разговаривал... и привык болтать сам с собой. А его мать показалась мне... как бы выразиться... весьма общительной..." мне пришлось оторваться от чтения на какую минуту, потому что это просто фик прекрасен )))
Спасибо, подняли настроение )))